Николай Иванович Глазков

советский поэт и переводчик.

http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%93%D0%BB%D0%B0%D0%B7%D0%BA%D0%BE%D...

Родился в семье юриста Ивана Николаевича Глазкова (род. в 1894) и учителя немецкого языка Ларисы Александровны Глазковой. В 1923 их семья переехала в Москву. Отец, юрист Московской городской коллегии защитников, был арестован 18 марта 1938 года и 4 июня того же года расстрелян[2]. Некоторые литературоведы считают это причиной последующего отчисления Глазкова из вуза.

Стихи писал с 1932 года. С 1938 года учился на филологическом факультете Московского государственного педагогического института. В армию не призывался по состоянию здоровья.

В 1939 году вместе с Юлианом Долгиным основал неофутуристическое литературное течение «небывализм» и выпустил два машинописных альманаха, за что в 1940 году был исключен из института.

В 1941 году по рекомендации Николая Асеева был принят в Литературный институт, где учился с перерывами до 1946 года.

С 1942 года по 1944 год работал учителем в селе Чернуха, Горьковской области. В послевоенные годы существовал на заработки носильщика, грузчика, пильщика дров.

Начиная со второй половины 1950-х годов жил литературным трудом.

В 1955 году впервые появляется на киноэкране в двух эпизодических ролях: в фильме Григория Рошаля «Вольница» и фильме-сказке «Илья Муромец».

В 1966 году снялся в эпизодической роли «летающего мужика» Ефима в фильме Андрея Тарковского «Андрей Рублёв».

В 1974 году на экраны вышел фильм Андрея Кончаловского «Романс о влюблённых», в котором звучит «Песня о птицах», написанная на слова Глазкова. Кроме того, исполнил в этом же фильме эпизодическую роль «старика-матрасника». Современникам запомнился также большой физической силой (Лиснянская: «Николай Глазков между чтением и физическую силу демонстрирует — в честь какой-нибудь из присутствующих дам одной рукой стул за ножку поднимает. И в мою честь стул высоко поднимал.»[3])

Скончался в Москве в 1979 году. Похоронен на Востряковском кладбище. Творчество

Несмотря на признание таланта Глазкова в профессиональной среде, стихи его длительное время не публиковались из-за полного несоответствия требованиям советской пропаганды и цензуры. Начиная с 1940-х годов, Глазков изготавливал самодельные сборники, ставя на них слово «самсебяиздат», тем самым положив начало такому явлению, как самиздат (см.: Л. Лосев. Крестный отец Самиздата. — «Континент», № 23). В декабре 1959 Глазков напечатался в самиздатовском журнале «Синтаксис» Александра Гинзбурга, и это был последний случай его участия в неофициальной литературной жизни.

Из воспоминаний Росины Глазковой: «…в 1956 году летом поэт В. Д. Фёдоров ездил по своим издательским делам в Калинин. А директором издательства был его однокашник по Литературному институту Александр Парфёнов. И в это же издательство мой муж, поэт Николай Глазков, предложил свою первую книгу стихов. Фёдоров сам вызвался отредактировать книгу и, получив „добро“ от издательства, сделал это тщательно и со вкусом. А Парфёнов вдруг засомневался из каких-то соображений, выпускать ли эту книгу. И тогда Фёдоров заявил ему, что человек во всех ситуациях, как бы они ни были затруднительны, не должен идти на компромисс с обстоятельствами, а раз дал слово, то и надо держать его. Он сказал это очень сурово. И книга вышла. (в 1957 году) А Глазков после этого звал Васю — Фёдоров-первопечатник…» Это была первая книга стихов «Моя эстрада», тиражом 5 тысяч экз.

Начиная с 1957 года, у Глазкова вышло более 10 сборников стихов и переводов, но лучшие его стихи 1930—1950-х годов в эти сборники включены не были, а включенные подвергались значительным цензурным искажениям. И Вольфганг Казак в «Лексиконе русской литературы XX века», и Евгений Евтушенко в антологии «Строфы века» отмечали, что многие публиковавшиеся стихи Глазкова были написаны нарочито небрежно, фактически превращены в пародию на официальную советскую поэзию.

Книги, адекватно представляющие творчество Николая Глазкова, появились лишь в 1980—1990-х годах.

К 50-летию выхода на экраны фильма «Операция „Ы“ и другие приключения Шурика» Денис Горелов писал, что стихи Ярослава Смелякова читать в фильме было не обязательно, «они ломали и ритм, и смешливую интонацию». По его мнению, много более уместным был бы Николай Глазков[4].

http://coollib.net/b/370766-boris-abramovich-slutskiy-vospominaniya...