Николай Сергеевич Шахаев

http://www.rgfond.ru/rod/140162

1853 - отставной Гвардии Поручик.

Садовской Б. Записки (1881—1916) Князь Николай Сергеевич Шахаев учился в Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров и вышел в гвардейские уланы. Был женат, но жил с супругой врозь. После недолгой службы в полку поселился в имении Осиновке, в громадном доме. Шахаев был хлебосол и бабник, необъятной толщины, общительный и веселый. «Покойница-маменька» (так называл он мать), кроме имения, отказала сыну кубышку с деньгами. Князь стал кутить и играть. Скоро проиграл он все маменькины арабчики и червонцы, проиграл и кубышку. От дальнего родственника должен был получить Шахаев по завещанию лесную дачу Истамбул в Темниковском уезде. Это уже было в 60-х годах. Избранный в мировые судьи, князь подружился с женой своего письмоводителя и поручил ему вести дело. Тот за взятку стакнулся с противной стороной, и Шахаев, проиграв бесспорное наследство, лишился Истамбула. В начале 80-х гг. он был предводителем в Ардатове. Имел конный завод и катался в русской упряжи с колокольчиками и наборными бубенцами, то на тройке гнедых, то на тройке белых. Обед у Шахаева подавался русский: жирные щи с гречневой кашей, откормленные гуси и поросята. В винном погребе хранился старый шато-икем. Хозяин ходил сам в погреб и никому не давал ключа. Своих любовниц князь называл «купонами». Первую он выдал замуж и начал искать другую. В поисках не стеснялся. — «Приезжайте ко мне, почтеннейший: какую я достал себе штучку, с голоском». После обеда: «Ну, душенька, спой нам». И с удовольствием слушал ее визгливое пение. Она потом отошла от него, и князь, уже разоренный, выстроил ей в Темникове дом и деньгами дал пять тысяч. Когда Шахаев совсем обеднел, она, умирая, отказала ему эти деньги по завещанию. Последнее время князь земским начальником проживал на Выксе с третьим «купоном». Это была совсем молоденькая «штучка» и тоже с «голоском». Она его и похоронила. В Нижнем шулера обыграли Шахаева на двадцать тысяч. Он заявил полиции, и деньги были отобраны. Князь занимал внизу половину осиновского дома, в другой половине жил «купон». Нежилой заколоченный верх весь был расписан боскетом. Над верхом девичья, превращенная в антресоли. Нижние комнаты загромождала старая мебель и множество часов стенных и столовых. В огромном шкафу склад всевозможных вещей, еще от «покойницы-маменьки». Как-то разговорились о ружьях. Хозяин вытащил из шкафа ружье Лепажа. — «Оно, мой почтеннейший, стреляет рикошетом». В другой раз отец попросил у Шахаева соды с кислотой. Князь в шкаф. — «Извольте, почтеннейший». И сода и кислота оказались в старинных синих коробках 40-х годов из московской Мясницкой аптеки. В шкафу валялись фамильные документы и свитки; книг у Шахаева не водилось.