Boris Alexandrovich Sadovsky

Борис Александрович Садовской (наст. фам. Садо́вский, 1881—1952) — русский поэт, прозаик, критик и литературовед Серебряного века.
Википедия

Брак на Саранчовой ЦГА г. Москвы Фонд 2125 оп. 2 д. 134

МК Спасской церкви, что над вратами Зачатьевского девичьего монастыря Пречистенского сорока за 1908 год

Сн. 200

Часть вторая о бракосочетавшихся

Запись 6. 26 октября

Жених: сын Статского советника студент Московского Императорского университета историко-филологического факультета Борис Александров САДОВСКИЙ православного вероисповедания первым браком 27л

Невеста: дочь Коллежского секретаря дворянка девица Лидия Михайлова САРАНЧОВА православного вероисповедания первым браком 21г

Поручители по женихе: Статский советник доктор медицины [Александр Николаевич Алелеков] и студент Московского Императорского университета сын Коллежского советника Сергей Аркадиев ЛИСТОВ

По невесте: студент Московского Императорского университета дворянин Юрий Ананиев СИДОРОВ и студент Московского Императорского университета дворянин Владимир Оттович НЕЛЕНДЕР

Священник МИХАИЛ Ивановский

М.П. 26.11.1921года по суду брак был расторгнут

Сидоров Юрий (Георгий) Ананьевич (13.11.1887, город Санкт-Петербург - 21.01.1909, город Калуга), поэт.

Учился в Александровской гимназии города Борисоглебск Тамбовской губернии (1900-1905), окончил гимназию в Калуге (1906). Учился на философском отделении историко-филологического факультета Московского университета (с 1906 года). Участник московских литературных кружков. Печатался в журнале «Весы». Был знаком с Андреем Белым, дружил с Борисом Александровичем Садовским, увлекался идеями Дмитрия Сергеевича Мережковского.

Посмертно вышел сборник Сидорова «Стихотворения» (Москва, 1910) с вступительной статёй Андрея Белого.

https://vrnguide.ru/bio-dic/s/sidorov-yurij-ananevich.html

Владимир Оттонович Нилендер - https://ru.wikipedia.org/wiki/Нилендер,_Владимир_Оттонович - русский переводчик, литературовед, поэт, организатор библиотечно-издательского и музейного дела.

Сергей Аркадьевич Листов – приятель Садовского в годы нижегородской юности и первых университетских лет. «Сержу-философу» поэт посвятил в 1902 г. шутливое послание, обрушившись на его политический либерализм со своих ультраконсервативных позиций (РГАЛИ. Ф. 464. Оп. 2. Ед. хр. 30).

Владимир Оттонович Нилендер (1883–1965) – филолог-классик, переводчик, друг Садовского по университету; оба сотрудничали в издательстве «Мусагет». Юрий Ананьевич Сидоров (1887–1909) – поэт. Б. Садовской писал о нем: «…юноша с желтым египетским профилем, студент-филолог. Он скоро сделался моим лучшим другом <…> 21 января 1909 г. Юрий скончался в Калуге от дифтерита» (Записки. С. 156, 162). См. также ст-ние «Другу» (с. 172).

Л.М.С. – Лидия Михайловна Саранчева стала женой Садовского вскоре после их знакомства в Ялте летом 1908 г. «16 июля 1909 г. в Москве родился у меня сын Александр. С женой я вскоре расстался и получил потом формальный развод» (Записки. С. 164).

http://iknigi.net/avtor-boris-sadovskoy/63776-moroznye-uzory-stihot...

Надежда Ивановна
We use cookies. Read the
Privacy and Cookie Policy
I accept
Из письма Н.И. Воскобойниковой Б.А. Садовскому

И еще Борис Александрович. Давайте условимся забыть о прошлом, о моем и Вашем, и более не возвращаться к нему. Я не о литературе, здесь Вы вольны, а о наших отношениях. Пользы не будет никакой, а мучений можем друг другу доставить много. Вам и так обо мне, не сомневаюсь, наговорили всякого. Вы и сами знаете, что многое из этого — правда, хотя и лжи достаточно. Вы мне сказали, что после случившегося с Вами Ваша жизнь разломилась надвое, что Вы много страдали. Мне стыдно сравнивать, но и здесь мы схожи. Даже во времени, когда жизнь разломилась. Правда, тогда это случилось и со всей Россией. Да, моя жизнь не всегда были чиста, даже напротив, порой грязна, я согласна, хотя Вы этого и не утверждали. Я много в этом каялась. Вы сказали как-то, что постигшее Вас несчастье кардинально изменило Вас, сделало лучше, сделало другим. Поверьте, что и я изменилась. И не потому, что теперь немолода и не могу жить как прежде. Просто, наверное, нам досталось для жизни время, когда нельзя не меняться, иначе пропадешь. Надеюсь, и я стала лучше. Оборачиваясь назад и вспоминая молодость, я очень часто удивляюсь себе и не люблю себя ту, прошлую. Мы с этой молодой женщиной совершенно разные люди. То, за чем я гналось когда — то, сегодня не стоит для меня и гроша. Я иду на брак с Вами с ясным умом и открытым сердцем. Я хорошо понимаю, кто Вы, и кто я. И, можете не сомневаться, буду Вам верной и заботливой женой.

20 января 1942 года Судоплатов утвердил разработанный Ильиным и Маклярским «План мероприятий по агентурному делу «Монастырь». В его преамбуле говорится: «В течение ряда лет в Москве разрабатывается видный монархист, известный русский поэт Борис Александрович Садовский и его жена, Наталья Ивановна Воскобойникова, в прошлом фрейлина царского двора». Нужно заметить, что систематическое знакомство с документами по операции «Монастырь» создает впечатление, что её организаторы испытывали какую-то болезненную слабость к дореволюционным титулам и званиям. Тут тебе и князья, и фрейлины, и особы, вхожие в аристократические дома, и первые петербургские красавицы, и видные монархисты. Видимо, в их глазах, и в глазах их начальства, а операцию «Монастырь» под контролем держал сам Сталин, это придавало ей особую значительность. Тем не менее в связи с тем, что о существовании других монархистов в Москве в то время мне ничего неизвестно, я соглашусь с тем, что Садовского можно назвать «видным монархистом». Но его жена, Наталья Ивановна Воскобойникова, кто она такая? Во-первых, нужно отметить, что «Наталья» — это ошибка или опечатка. В других документах дела «Операция «Монастырь» она фигурирует как «Надежда». А, главное, из документов и воспоминаний известно, что эту женщину звали именно так — Надежда Ивановна Воскобойникова.

Именно случай с Надеждой Ивановной Воскобойниковой лучше всего демонстрирует уровень научной добросовестности историков спецслужб, писавших об операции «Монастырь». Они её биографией, как и, собственно говоря, биографией Садовского, вообще не интересовались. Между тем, например, нижегородский краевед А.В. Богинский, занимавшийся родословным древом Садовских и биографиями членов этой фамилии, заметил, что в списке фрейлин императрицы Александры Федоровны такая фамилия не упоминается, (http://www.museum.unn.ru/managfs/index.phtml?id=8006_26). Не там искал краевед. Ему бы следовало познакомиться с материалами «Чрезвычайной следственной комиссии для рассмотрения противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющих и прочих высших должностных лиц как гражданских, так военного и военно-морского ведомств» (http://militera.lib.ru/docs/da/padenie/index.html), сокращенно ЧСК, созданной Временным правительством вскоре после Февральской революции. Эти материалы позволяют восстановить основные вехи дореволюционной петербуржско-петроградской биографии Надежды Ивановны. Со страниц этого несостоявшегося уголовного дела перед нами предстает образ характерной для того времени удачливой авантюристки.

Воскобойникова, вдова казачьего офицера, появилась в Петербурге в 1911 году. Правда, в документах НКВД, датированных 1941 годом, она почему-то названа «уроженкой города Ленинграда». Родилась она в 1889 году. Больше ничего о раннем периоде ее жизни мне узнать не удалось.

В январе 1941 года, в письме к презираемому им К. Чуковскому, который тем не менее едва ли не единственный поздравил его с сорокалетием литературной деятельности, Садовский упоминает о том, что «жена знала латынь и Канта, но теперь, слава Богу, все забыла». Как то плохо вяжется «ленинградское» происхождение и знание латыни и Канта с образом вдовы казачьего подъесаула, приехавшей в Петербург с Дона «искать счастье». Кстати, в списках офицеров русской армии за 1909 год упоминается только один Воскобойников — казачий офицер-пятидесятник Павел Герасимович. Это звание младших казачьих офицеров сохранялось до 1917 года только в некоторых казачьих полках в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. Но никак не на Дону. Загадочная дама. От бессилия проникнуть в её тайны я и сочинил письмо Надежды Ивановны Садовскому времен их знакомства перед женитьбой. То, что такая переписка велась и даже частично сохранилась, упоминается в комментариях к публикациям переписки Садовского с другими людьми.

Через какое-то время после приезда в Петербург Воскобойникова оказалась в доме сенатора Валерия Николаевича Мамонтова, в качестве его «друга». Самому Мамонтову было уже далеко за шестьдесят. Как показала она следователю ЧСК, «жена Мамонтова не понимала этой дружбы и… даже развелась с ним». А жена эта, между прочим, была сестрой Владимира Николаевича Коковцова, председателя Совета министров Российской империи в 1911–1914 годах. В документах полиции Воскобойникова характеризовалась как «любовница Мамонтова». Сенатору было далеко за шестьдесят, он искал утешение и опору не только у Надежды Ивановны, но и в религии, в общении с духовными лицами, и не только с ними. Мамонтов и свёл Надежду Ивановну с Григорием Распутиным, в квартире которого по адресу улица Гороховая, дом 64 он неоднократно бывал. Вскоре Воскобойникова стала бывать здесь и одна, без Мамонтова. Появляется её имя и в полицейских донесениях. Так, 3 декабря 1915 года охрана Распутина зафиксировала, что «возлюбленной сенатора Мамонтова Воскобойниковой» Распутин велел, «чтобы она пришла к нему в час ночи». Сама Надежда Ивановна на допросе в ЧСК рассказывала, что в 1915 году у нее «расшатались нервы». Видимо, в целях их лечения, она и попросила Мамонтова познакомить ее с Распутиным. Мамонтов пытался возразить — ведь «посещение Распутина будет неудобным ввиду слухов о нем». Однако Надя была не из тех женщин, которых способны остановить подобные аргументы и Мамонтов сдался. По её словам, «Распутин ободрил меня… Сказал, что Бог поможет».

В начале 1916 года покровитель Надежды Ивановны Мамонтов умер. В отчаянии она даже собиралась в монастырь, но вместо монастыря отправилась к Григорию Ефимовичу за советом и помощью. Тот не отказал. Распутин послал Воскобойникову к Вырубовой, сопроводив ее следующей рекомендацией: «Она тебе не оберет».

Анна Александровна Вырубова, в девичестве Танеева, ближайшая подруга последней российской императрицы, на свои средства содержала в Царском Селе госпиталь, или, как тогда говорили, лазарет, получивший в честь Серафима Саровского, которого особенно почитала императрица, название Серафимовского лазарета. В нем в качестве сестёр милосердия оказывали помощь раненым Александра Федоровна и ее дочери. В этот госпиталь сестрой милосердия была зачислена и Воскобойникова. Там она и познакомилась с императрицей. Очевидно, что у Надежды Ивановны был дар нравиться не только мужчинам, но и женщинам. Очень быстро она становится доверенным лицом Вырубовой, а в последние месяцы перед февралем 1917 года Воскобойникова входила и в круг самых близких императрице людей. По крайней мере, так свидетельствует камер-фурьерский журнал, где фиксировались посетители Александры Федоровны. Она — одна из немногих, кого постоянно принимала жена Николая II. Конечно, можно сослаться на то, что Воскобойникова делала ей массаж, а потому систематически бывала в Александровском дворце Царского Села, где жила царская семья. Но Надежде Ивановне были адресованы и очень личные телеграммы царицы. Например, такая, от 14 ноября 1916 года: «Страшно трудно. Тяжело. Александра». В другой раз она, видимо, не слишком удовлетворённая тем, как идут дела в госпитале Вырубовой, советует Воскобойниковой «решительней взять лазарет в свои руки».

Осенью 1916 года Вырубова познакомила Надежду Ивановну с Александром Дмитриевичем Протопоповым, бывшим депутатом Государственной Думы, сложившим депутатские полномочия после того, как в сентябре 1916-го Николай назначил его управляющим Министерством внутренних дел, а в декабре 1916 года утвердил в должности министра. Ему суждено было стать последним министром внутренних дел в истории Российской империи. Сторонники монархии считали, что его трусость и нераспорядительность во многом способствовали победе Февральской революции.

По общему мнению, за назначением Протопопова стояли Вырубова, Распутин и царица. Воскобойникова без долгих раздумий становится любовницей министра. На допросе в ЧСК комиссии Анна Вырубова, рассказывая о своих отношениях с Александром Дмитриевичем, подтвердила, что он бывал у нее в госпитале, «но еще чаще, чем ко мне, Протопопов заходил к сестре моего лазарета Воскобойниковой, у которой он иногда и обедал. Я говорила ему, что это неудобно, но он возражал, что он отдыхает в простой обстановке». Еще откровеннее, говоря о связи Воскобойниковой и Протопопова, высказалась на допросе сестра вырубовского лазарета Феодосия Вейно: «С Протопоповым она обращалась фамильярно, как и он. В моем присутствии он не стеснялся. обнимать её за талию». По мнению Эдварда Радзинского, написавшего книгу о Распутине, в последние месяцы 1916 года Воскобойникова играла весьма значительную роль в закулисной придворной политике. Через неё императрица, Вырубова и Распутин манипулировали слабым министром, у которого к тому же многие подозревали нервное расстройство. После февраля 1917 года оно настолько усилилось, что он был помещён в больницу и давал показания письменно. В своих письменных показаниях ЧСК Протопопов признался, что, дважды был на квартире Распутина и один раз — «по вызову Вырубовой, переданному через Воскобойникову». Вот такой был министр, «министр по вызову». Поэтому, может быть, Радзинский и не преувеличивал, когда писал, что Воскобойникова связывала «в одну цепь «тёмные силы»: Распутина, Вырубову, царицу и Протопопова».

В середине 20-х годов советская власть опубликовала несколько томов протоколов заседаний ЧСК. К ним прилагался именной указатель лиц, упоминавшихся в протоколах следственной комиссии. Воскобойникова, что вполне объяснимо, чаще всего упоминалась в показаниях Протопопова. Но он старательно избегал каких-либо оценок роли Надежды Ивановны в придворных интригах последних месяцев существования империи Романовых. Другие, весьма информированные подследственные были куда более откровенны. Так, Степан Белецкий, бывший директор департамента полиции и товарищ министра внутренних дел, говоря о Воскобойниковой, сообщил ЧСК, что Протопопов «ввиду оказываемого ей императрицей особого доверия и расположения, видел в ней возможную заместительницу Вырубовой, укрепляя её в этой уверенности». По его словам, Воскобойникова докладывала министру обо всем, происходившем при дворе либо при регулярных личных встречах, либо по телефону. Белецкий утверждал: «Воскобойникова за последнее время начала занимать довольно видное положение в среде лиц, близких к императрице, сохраняя в то же самое время наружно хорошие отношения с Вырубовой». Так что не так был прост Александр Дмитриевич, как может показаться на первый взгляд. И, судя по всему, надежды со своей любовницей связывал немалые. Да и честолюбие Надежды Ивановны, видимо, простиралось куда дальше роли одной из близких слуг императрицы.

Кстати говоря, показаний самой Воскобойниковой в опубликованных в 20-е годы протоколах заседаний ЧСК нет. Как и показаний многих других людей, вызывавшихся комиссией на допрос. Критерий отбора советскими публикаторами протоколов был прост: исключить из публикации материалы, в сколь либо выгодном свете представлявшие царскую семью. В их число попали и показания Воскобойниковой. Мало того, эти материалы каким-то образом были изъяты из архивов. Их вывезли за границу, а уже в конце XX века вдруг выставлены на продажу на одном из западных аукционов. Там их купил выдающийся русский музыкант М. Ростропович, чтобы подарить это следственное дело Э. Радзинскому, который к тому времени уже много лет занимался изучением биографии Распутина и его влияния на Николая II и царскую семью. Так, по крайней мере, рассказывает сам Радзинский. Только в его книге о Распутине и содержатся отрывки из показаний Воскобойниковой. Обнаружить их полный текст в Интернете мне не удалось. Ничего не слышал я и о том, чтобы Радзинский опубликовал подаренные ему материалы. Согласитесь, странно. Ну, да это вопросы к Радзинскому.

Роман с разведкой. Интернет-расследование
Смирнов Сергей Борисович

https://biography.wikireading.ru/hqs5NCfDZG