Федор Федорович Желтухин

http://www.runivers.ru/bookreader/book58526/#page/202/mode/1up

стр. 194, №2 Федор Федорович, правитель Казанского (1781), Тобольского (1784) и Вятского (1785) наместничества, сенатор при Павле и Александре I. Ж. Анна Николаевна Мельгунова

http://www.runivers.ru/bookreader/book58526/#page/443/mode/1up
стр. 435 "поправки и дополнения"
№9 Федор Федорович (о нем см. стр.194, №2)

Мария Федоровна (дочь №2 и №9) ошибочно показана дочерью Федора Федоровича Желтухина, на самом деле она Мария Петровна и дочь Петра Васильевича Желтухина, Выборгского губернатора:

[Мария Петровна Доливо-Добровольская]

________________________________________________________________
http://marihistory.ru/2011-01-01-20-10-41/405-geltuhin.html#:~:text=%D0%96%D0%B5%D0%BB%D1%82%D1%83%D1%85%D0%B8%D0%BD%20%D0%A4%D0%B5%D0%B4%D0%BE%D1%80%20%D0%A4%D0%B5%D0%B4%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87%20(1749%20%D0%B3%D0%BE%D0%B4,(%D0%BD%D1%8B%D0%BD%D0%B5%20%D0%9C%D0%BE%D1%80%D0%BA%D0%B8%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9%20%D1%80%D0%B0%D0%B9%D0%BE%D0%BD%20%D0%9C%D0%B0%D1%80%D0%B8%D0%B9%20%D0%AD%D0%BB)

___________________________________________________________________

Отставной сенатор Феодор Феодорович Желтухин жил тогда в Казани; при Екатерине был он вятским губернатором. Жителей сей губернии, почти все казенных крестьян, управляющие оною, кажется, и поныне почитают своими собственными; видно, что г[ осподин] Желтухин слишком сильно в том убедился, ибо его призвали к ответу в Петербурге. Суд продолжался, медлил приговором, а покамест теснил обвиненнаго, и все высосаное им мало-помалу из него выжимал. Наступило грозное царствование Павла. Желтухин решился на отчаянное средство. Он явился в приемный день у генерал-прокурора с запечатанным огромным пакетом в руках: в коротких словах изобразил он унижение, в котором находился, угнетение, которое терпит, и при всех просил тщательно разсмотреть заключенные в пакете бумаги, которые, до его уверению, послужат к совершенному его оправданию. /л. 173/ Вельможа, котораго благодарность не дозволяет мне назвать, довольно разсеянно приказал секретарю принять пакет из рук его и отнести к себе в кабинет. Там наедине принялся он разсматривать документы и насчитал, говорят, до ста тысяч неоспоримых доказательств в его пользу; вытребовал дело, доложил императору и через два дни Желтухин из подсудимаго в Сенате пересел в судящие. Тут поспешил он вознаградить себя за понесенные убытки; и сделал хорошо, ибо при Павле, как известно, даже на неподвижном месте сенатора никто долго усидеть не мог. Он был отставлен и выслан из столицы.

Сей почтенный человек был не любящ, не любезен и не любим. Жил он уединенно, посещали его немногие, но при встречах все оказывали ему те знаки уважения, в которых тогда летам и званию отказывать было не позволено.

Когда Довре привез меня к нему, он поблагодарил и его, и меня. Брат его, Алексей Феодорович, о коем мимоходом я упомянул, был городничим в Саранске и находился под начальством отца моего: это одно уже располагало его быть со мною ласковым и дни два спустя прислал он звать меня обедать. Этаго обеда я не забуду: я не говорю о столе, который мог быть очень хорош или очень дурен, я не мог судить о том, ибо все что у меня было перед глазами, отнимало у меня апетит.

Нас было только четверо, хозяин с женою и дочерью, да я четвертый. Никогда, ни прежде, ни после не встречал я лиц, более выражающих злобу, как лица обеих супругов, Феодора Феодоровича и Анны Николаевны, урожденная Мельгуповой. Между тем привычная улыбка не покидала их уста, но в ней было что-то презрительное и злорадное, с такою улыбкою убивают врага, и она становилась нежнее, когда только взоры супругов, созданных друг для друга, встречались между собою. Разговор со мною хозяина был вежливый, совсем не глупый, но весьма обыкновенный; видно, что в приглашении меня последовал он только принятому обычаю. А я охотно бы избавил его от того: худоба, бледность и вечный трепет слуг, глубокая печаль и страх, изображенные на чертах замужней, разводной его дочери Каховской (Сверх того было у них четыре сына, из коих известны. Старший, Сергей Феодорович, был трус и неуч, другой, Петр Феодорович умен и храбр, но оба злы и жестоки. Оба кончили путь генерал-лейтенантам; последний умер председателем молдавского Дивана, во время последней Турецкой войны), молчание ея и потупленные взоры, все /л. 174/ мне показывало, что я нахожусь в царстве ужаса, как городская молва вслед за тем мне подтвердила. Вставши от стола я спешил вон и, к счастью, меня не удерживали. Выходя из сего дома, мне пришла смешная мысль сравнивать себя с Даниилом, когда по милосердию Божию он изходит невредим из львиной ямы. [782]

ВОСПОМИНАНИЯ Ф. Ф. ВИГЕЛЯ О ЕГО ПОЕЗДКЕ В СОСТАВЕ ПОСОЛЬСТВА Ю. А. ГОЛОВКИНА В ЦИНСКУЮ ИМПЕРИЮ (1805-1806) 1